Я начинаю прокручивать в голове слова Демьяна, что он не планировал заводить детей…

Неосторожность в первую ночь и утро дала свои результаты. Вдруг он не захочет детей?!

Втайне я начала мечтать, что у нас однажды будет семья, что первой родится дочка…

Но это лишь мои мечты!

Мы с Демьяном ни разу не поднимали тему семьи и брака.

Может быть, ему вообще не нужны такие обязательства и штамп в паспорте?!

От таких мыслей стало еще горше на душе и почти невозможно даже думать о том, чтобы находиться в доме Савицких. Они счастливы в браке, Александр ревностно оберегает семейное спокойствие, выкраивает время в плотном графике, чтобы поиграть с дочкой и уделить внимание жене, а я…

Смотря на семейную идиллию, начинаю нагнетать, что я бы этого очень сильно хотела, но не уверена, что того же хочется Демьяну.

Он взрослый, успешный холостяк.

Наши отношения очень страстные и взаимные, но он не вел разговоры о большем.

Даже не сказал, что любит в ответ, когда я призналась ему в чувствах.

Может быть, бурный страстный роман — это наш максимум?

Неожиданно для себя я набираю номер человека, чье имя совсем недавно появилось в списке контактов моего телефона.

Алексей Николаевич, мой настоящий отец…

— София? — отвечает почти мгновенно.

Я не очень люблю, как звучит мое полное имя, но мне нравится, как мое имя произносит отец. Оно звучит как-то мягко, по-особенному.

— Да, это я, — голос немного дрожит. — Как у вас дела?

— У тебя все хорошо? — с тревогой интересуется отец. — Голос звучит странно.

— Да, все хорошо, — глотаю слезы.

— Ясно. Куда приехать?

— Нет-нет, все хорошо. Просто…

— Я слышу, насколько все хорошо. Я же не просто так дал о себе знать, но готов общаться. Прошедших лет не вернуть, но я хочу наладить отношения сейчас. Позволь приехать?

— Хорошо, — называю адрес.

Нервничаю.

Не знаю, что из этого выйдет. Мы с отцом изредка общаемся по телефону, я узнавала его понемногу, но все же держала чувства под контролем, не позволяя желанию иметь семью затмить все остальное.

Я уже доверяла слепо не тем людям. Ничем хорошим это не кончилось.

Поэтому в общении с появившимся отцом придерживалась границ, несмотря на то, что испытывала желание познакомиться с ним поближе.

Он приехал довольно быстро, через полчаса уже был рядом и обнял осторожно, сунув мне в руки большой тканевый платок. Я думала, что такими уже никто не пользуется…

— Вытри слезы. Расскажи, что случилось. В такие места… — кивает на здание за моей спиной. — Не ходят по доброй воле, я знаю, о чем говорю.

— Вы правы, я здесь не по доброй воле. Меня “пригласили” дать показания.

— Кого-то из близких “замели”? — интересуется деловито.

— Демьяна. Его обвиняют в махинациях.

— Обвиняют? Или… он в этом может быть замешан?

— Нет-нет, ничего такого! Я точно знаю, потому что работаю вместе с ним… Я бы знала. Демьян точно бы рассказал.

— О мутных делах иногда даже самым близким не рассказывают, — осторожно замечает отец.

— Ясно, — усмехаюсь сквозь слезы. — Вы мне не верите! Извините, что побеспокоила! — порываюсь уйти.

— Обидчивая и взрывная. Твоя мама была такой же.

Слова отца заставили меня остановиться.

— Я ничего дурного не имею в виду, София. Сказал лишь несколько расхожих фраз. О Демьяне я мало что знаю, только навел справки, что он успешный делец. Мы виделись всего однажды, у меня сложилось впечатление, что он очень… кхм… в тебе заинтересован.

— Да. У нас серьезные отношения!

— По всей видимости, реальные. Ты сильно переживаешь, по лицу видно. Давай ты не будешь обижаться на меня за общие фразы? Поговорим, тебе нужно успокоиться. Ты обедала?

— Нет еще. И не завтракала.

— Плохо, — мрачнеет отец. — Ты похудела. Переживать — это нормально, но нужно есть.

— Я не только из-за переживаний не хочу есть. Я беременна, — признаюсь внезапно.

Отец застыл, моргнул несколько раз, посмотрел на меня внимательно.

— Я, что ли, дедушкой стану?! — спросил удивленно севшим голосом. — Ребенок от Демьяна?

— Да. И я… Я не знаю, как он к этому отнесется! — даю волю слезам. — Он еще не в курсе!

Отец осторожно обнимает меня за плечи.

— Поехали, тебе нужна компания. И поесть тоже надо. Тошнит по утрам сильно?

— Недавно началось и никак не прекращается! Почти ничего есть не могу, от всего выворачивает.

— Значит. В кафе не пойдем… — отец улыбается с едва заметной грустью. — Вспомнил твою мать во время беременности. Она тоже с трудом переносила токсикоз в первый месяц. Но кое-что очень любила, уминала за обе щеки. Вдруг и тебе понравится?

Спустя час я сижу на кухне в доме отца. У него небольшой, но очень опрятный, ухоженный домик, где чувствуется рука заботливого, чистоплотного хозяина.

С интересом осмотрелась. Нахожу свое детское фото, в формате увеличенного портрета, на видном месте. Сердце застучало чаще.

— Держи…

Отец придвигает ко мне большую кружку. В ней чай с молоком и медом, в горячей жидкости тает кусочек сливочного масла.

На деревянной доске нарезан батон из ржаной муки. Отец берет один кусочек, накладывает на него кусок брынзы и сверху тонкими кружочками нарезает соленый огурчик.

С сомнением смотрю за всеми этими приготовлениями.

— Приятного аппетита, — протягивает странный бутерброд.

— Это что-то несочетаемое, па! — вырывается само по себе.

Руки отца дрогнули, едва не выронив бутерброд, глаза сверкнули.

— Попробуй, — говорит изменившимся голосом. — Знаю, что несочетаемое, но твоя мама так ела.

Худшее, что может случиться — меня стошнит. Но меня и так постоянно тошнит!

Осторожно пробую.

Неожиданно кажется вкусно. И бутерброд, и чай, который больше похож не на чай, а на наваристый бульон…

В желудке заурчало.

Я буквально проглотила бутерброд за один присест!

— Вкусно.

— Сейчас еще сделаю, — сияет радостно отец. — Срок у тебя небольшой?

— Да, — отвечаю, снова приходится вернуться к острой теме. — Я узнала о беременности в день, когда задержали Демьяна. Он не знает, а я… не представляю, как он к этому отнесется. Он как-то сказал, что не планирует маленьких детей.

— Прямо о таком спрашивала?

— Нет, он сам сказал вскользь, когда…

Незаметно для себя я оказалась втянута в разговор.

Рассказала отцу о многом и совершенно без стеснения, которого можно было ожидать в такой ситуации.

Наверное, потому что я его совсем не знала, и он меня узнает заново именно такой, достаточно взрослой и со своими сложностями в жизни.

Можно было, конечно, умолчать о многом, дать понять, что я лучше и способнее, чем есть на самом деле.

Но правда в том, что я по глупости много раз вляпывалась в разные ситуации…

Даже вопрос о грязных слухах мы обсудили как-то спокойно.

Я уверенно чувствовала себя, сказав, что это ложные наговоры, без лишних страхов.

Можно даже сказать, я ощущала себя в безопасности, когда открыла такие подробности и не ждала подвоха. Интуитивно не ждала.

— Можешь не объяснять, я знаю, что это ложь.

— Откуда? Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я вру?

— Я хорошо чувствую, какой ты стала, и просто знаю, что это были происки завистников, — отвечает он. — Так и получилось.

После этих слов у меня становится спокойно на душе и легко. Даже появляется вера в лучшее, пробивается лучик надежды…

Савицкие много раз говорили мне, что все решится и наладится, я соглашалась с разумными доводами. Но на сердце было тревожно.

Только сейчас, после разговора с отцом я всей душой поверила сказанному…

Зеваю, прикрыв ладошкой рот.

Смотрю на стол, смутившись, что за время разговора умяла целый батон, большой кусок сыра и половину банки огурцов. Сколько чая выпила, даже подумать страшно!

— Я засиделась в гостях. Наверное, мне пора.